Большая прогулка!

(Все события, описанные в рассказе, являются вымышленными и любые возможные сходства с реальными персонажами есть ни что иное как случайные совпадения…)

— Ну что теперь можно? — спросил Товстун.

— Теперь можно! — немного уставшим голосом ответил Кеп, — С ГОРОЙ, Толстый! Простим друг другу!

Друзья крепко обнялись. Стоя возле хижины Дж. они то и дело бросали взгляд на весь тот БОЛЬШОЙ путь, который они шли последние пять дней…

Шестью днями ранее…

Ночью почти не спалось. Никак не получалось утихомирить разыгравшееся воображение и успокоить сердце, которое, казалось, еще с вечера уже отправилось в путь. Весь вчерашний день был отдан сборам пожитков, упаковке вещей и грамотному распределению груза между участниками «прогулки». Друзья уже много лет гуляли вместе, хорошо знали друг друга и были, несомненно, уверены в товарище. В этом году они еще не успели походить вдвоём, Товстун отправился прокладывать новую дорогу на К.-Каю, а Кеп по большой просьбе мудрой Т. воспитывал альпинистскую молодежь. Но мысли о БОЛЬШОЙ прогулке не переставали волновать буйные головы наших друзей! Эта мысль, однажды родившись, жила и крепла в умах и сердцах, уж такая она была эта мысль о БОЛЬШОЙ прогулке! Вот оно! Пора! Часы показывали 4:05 и уже 5 минут, как звонил будильник Товстуна. Товстун, уже привыкший заставлять себя подыматься по требованию безжалостного хронометра, просыпался и вставал очень нехотя, впрочем, как всегда. Кеп был разбужен Товстуном и долеживал еще несколько вожделенных минуток, пока горелка неспешно кипятила воду на завтрак. Рюкзаки быстро допаковались и со словами: «До встречи!» — ни свет, ни заря проснувшемуся Вовке К, друзья быстро двинулись в сторону старой морены, ограждавшей лагерь с южной стороны. Время на часах 5:30, выход задержался на полчаса, что немного огорчало самим фактом опоздания, но не сильно волновало друзей. Последнюю неделю погоды держались очень хорошими и наши герои надеялись, что ее величество «Погода» будет и к ним расположена хорошо, и не покажет своего вредного характера еще дней пять или шесть! Предварительная раскладка подразумевала шесть дней пути (про себя и Товстун, и Кеп надеялись успеть быстрее) плюс два резервных дня.

— Неплохо так мы загрузились! — негромко сказал Товстун, рюкзаки, не изменяя себе, с каждым часом пути упорно набирали не весть откуда берущиеся килограммы и уже громко, — ..ба..!

— Ба? — переспросил Кеп, — Борис?

— Да, Борис. — подтвердил Товстун. Это была игра в балду, Кеп очень любил развлекать себя этой игрой во время монотонных длительных упражнений, выиграть у Кепа было очень трудно, и Товстуну приходилось изрядно напрягаться, чтобы хотя бы свести счёт к ничьей.

И вновь оба замолчали. Тишину нарушали лишь многочисленные ручьи, ищущие себе дорогу в хаосе камня и льда, и звуки бесконечных монотонных шагов по нудной «щебенке», давно сковавшей плотным панцирем поверхность ледника Б. Через три часа после выхода из лагеря Кеп и Товстун добрались до поворота ледника. Если раньше они могли видеть только некоторые из вершин большой «Стены», как то вершины Гестола и Катын, теперь их взорам открылась вся большая «Стена». Как и всегда, «Стена» завораживала и поражала своим неприступным и суровым видом. Под южными склонами г. Кельбаш взобрались на макушку старой морены и козьими тропами быстро стали набирать высоту. Через час посмотрели в сторону пика 4310 и, почти не сговариваясь, перекроили планы, поскольку терять таким трудом отвоеванные метры ну совершенно не хотелось. И вместо того, что бы подняться непосредственно на седловину между Гестолой и пиком Есенина продолжили подниматься к перевалу Цаннер, резонно решив, что раз траверс значит траверс Ляльвер-Шхара! Остановка на перевале была не очень продолжительна, но очень долгожданная, на часах 11:30, за полчаса вскипятили воду, выпили по глотку чая и продолжили подъем! Северо-восточный гребень в. Ляльвер, по которому проходит двойка — несложный стартовый трамплин для выхода на «Стену», уже давно утратил своё обычное состояние, теперь вместо снежно-ледового склона — отслаивающаяся щебенка черного цвета, та же порода что формирует «чёрные осыпи» — очень неприятная структура, так что веревку было решено пока не доставать. Ровно в час…

— «Сатурн» вызывает «Траверс», вы где?

— Это «Траверс», идем маршрут Кузьмина 53 года, находимся под первой вершиной! Прием..., — неловко попробовал было зашифроваться Кеп.

— Так! Ты мне голову не морочь! Скажи нормально, ГДЕ НАХОДИШЬСЯ? Прием...
(Так провалилась наша конспирация...)

— Нахожусь под вершиной Ляльвер! Прием...

— И какого ляда ты там делаешь, в маршрутном листе писали, что полезете на 4310???

— Сейчас поднимусь на вершину Ляльвер и дальше пойдем на 4310! Прием...

— (пауза) ну ладно вам СК.

— СК.

И еще через час Кеп и Товстун стояли на вершине Ляльвер! «Красиво, — подумал про себя Товстун, — но как же я успел за сегодня уже устать! Записка в вершинный тур. Забрали первый клочок бумажки, из будущей коллекции записок с вершин. Отдыхали не долго, наверное, не дольше, чем Кеп писал ответную записку. БОЛЬШАЯ прогулка только начиналась, и все самое интересное было впереди. Приятная тропа с вершины закончилась очень быстро, и путь вывел наших смелых друзей на некрутой, но, тем не менее, неприятный снежно-ледовый склон. Дальше снова на временами острый, временами широкий, истоптанный сотнями ног, скальный гребень. Ледовая шапка пика Есенин, как и все, что удалось за сегодня пройти, не вызвала сложностей, а потому веревка все также мирно спала в рюкзаке. Четырёхчасовую связь послушали прямо перед началом спуска в седловину и в пять, набрав воды и поставив палатку, с удовольствием сёрбали горячий чай, заняв столь долгожданное горизонтальное положение. Коротали время игрой в «балду» 5*5 и рассказками о том о сем! В девять часов, укутавшись потеплее и поглубже забравшись в спальники, наши друзья отдались в нежные руки Морфея. Но Морфей не спешил…

Вид на Стену с в. Ляльвер

Южные склоны Гестолы

Гестола во всей красе

День второй…

Утро обозначилось писком будильника внутри спальника, так что если бы сон был хоть сколько-нибудь крепок, навряд ли Товстун сумел бы его услышать. Но набранные за вчерашний день два километра по высоте не остались незамеченными, и нехотя, выбравшись из спальника, Товстун попробовал было разбудить Кепа, в ответ тот только пробурчал что-то невразумительное... Через пять минут, подвешенная к потолку палатки горелка уже нагревала воду... Понемногу начинались неторопливые сборы! В семь часов начали подъём на вершину Гестолы. Первый взлёт на Плечо сверкал в лучах восходящего солнца и, казалось, что его склон совершенно лишён снега. Прозвучало робкое предложение Товстуна достать верёвку. Но подобравшись повыше, склон стал мягче, а за Плечом оказался укрытым свежим глубоким снегом, так что верёвку решили пока оставить в покое. Часам к одиннадцати немного замешкавшийся Товстун, вслед за Кепом выбрался на вершину Гестолы. Стена предстала друзьям всем своим величии! Как же еще было не близко! Тонкой ниточкой по раскинувшемуся внизу катынскому плато тянулись следы Джона и ЗК, тремя днями ранее пришедшими с той стороны стены. Товстун много слышал и читал про «сковороду» где-нибудь на пике Ленина, но что это такое, как оказалось, даже не мог себе представить. Огромная площадь между Гестолой и Катыном, укрытая белоснежным снегом, формирует собой линзу. Несложный рельеф обескураживает тем, как много отнимает сил. Каждая остановка как оазис, но ощущение отдыха ложно, каждый следующий шаг требует больших усилий. Ближе к Катыну склон становится круче. Наши друзья обходят большие карнизы и медленно взбираются вверх. Впереди снежно ледовая стенка выводящая на плечо Катына, посередине ее прорезает большой бергшрунд, а венчает снежный карниз. Чуть левее того места, где ЗК обрушил небольшой карниз, в бергшрунде остался маленький мостик. Забрались в берг, Товстун, оставив свой рюкзак, полез опробовать мостик на прочность. Очень не спеша, как кошка он крался по этому хрупкому остатку ледового зодчества. Пройдя пол верёвки, сделал станцию, отправив Кепу свободный конец, попытались вытащить рюкзак наверх. Не тут-то было, рюкзак категорически не хотел перевалить через край бергшруда. После нескольких безрезультатных попыток Кеп подошёл к Товстуну и потянули вместе... рюкзак не шелохнулся! Еще через пять минут Кеп чуть сьехал вниз по верёвке, посмотреть в чём же дело! — Оказалось, что рюкзак благополучно пристрахован буром, — «Чтобы не уронить», — пояснил Кеп. И только лишив злополучный груз точки страховки, наши друзья вытащили его наверх! Оседлав Товстуна, рюкзак благополучно добрался на плечо Катына. К этому времени погода существенно ухудшилась. Налетели облака и видимость начала резко падать. Вершинную башню сходили очень быстро, но уже на спуске на альпинистов обрушилась гроза, ударила в лицо шквальным ветром и снегом. А впереди острый гребень Катынского плеча и практически полное отсутствие видимости. Проверили склон на предмет закопаться, и тут же уперлись в лед — снега практически нет. Нужно двигаться, на таком гребне заночевать не представлялось возможным. Жесткий обледеневший склон выкручивает ноги, в голове Товстуна толко одна мысль: «Площадочку БЫ!!!». Простираясь от вершины Катына к краю стены, на плече сформировались огромные ледовые карнизы, висящие над катынским плато! На эти образования льда и снега наши друзья вышли уже порядком устав и успев поволноваться: «А вдруг не будет ни одной площадки, а дальше катынская пила!». Выдох облегчения вырвался из груди Товстуна, когда перебравшись через небольшую трещину, удалось убедиться, что площадка не надтреснутый карниз, а огромный ледовый «пряник» надёжно вцепившийся в катынский гребень. Ещё двадцать минут работ по обустройству площадки и товарищи, наконец, спрятались от ветра и снега. За «окном» по-прежнему бушевала гроза! Рой самых разных мыслей проносился в головах у наших альпинистов, но вот очередная вспышка и сразу «БА-БАХ-ТАДА-БАХ», прямо над головой рассыпался еще один раскатистый гром. «Фуф! Страшно-то как!», — навязчивая мысль, всплывала с каждым новым раскатом, — «Но, вроде, пока живы и хорошо!». Железо было выкинуто из палатки и лежало рядом, из укрытия был только небольшой снежный надув, углубив площадку, получилось несколько спрятаться от ветра, но ГРОЗА! — пологий предвершинный гребень. Электричество щипало голову и мешало уснуть. За этот день Кеп с Товстуном набрали по высоте еще порядка 700 метров и ночевали примерно на 4900, на сколько метров подняло низким давлением грозового фронта можно только догадываться, но так плохо Товстун чувствовал себя впервые со времен своих первых прогулок! Голова увеличивалась и увеличивалась, казалось еще немного и она разлетится на части. Товстун метался по палатке, то в одну сторону головой уляжется то в другую, то воткнётся в холодные стенки библера, то приложит снег к голове, то станет на карачки в спальнике и мычит себе под нос. Время тянулось бесконечно долго, казалось, стрелки замерли на часах и забыли, что когда-то они очень ловко умели тикать. Непродолжительные провалы в забытьё только отдаленно напоминали сон. Ближе к утру удалось заснуть, подействовали ли две шипучки аспирина, выпитые Товстуном ещё ночью, или скопившаяся усталость, но глаза сомкнулись. Кеп тоже практически не спал, но в отличие от Товстуна, наученный опытом высотных восхождений, страдал неподвижно.

Пряники на плече под в. Катын

Вылаз на плечо Катына

Катынское плато

Катынская пила

День третий.

Будильника никто не услышал. Гроза прошла, и на утро на небе не было ни единого облака! С трудом поборов сон друзья поочереди выбрались из палатки. Уже успевшее приподняться солнышко нежно ласкало своими лучами уставших друзей! Впереди был еще целый день и Кеп предложил просушить палатку перед выходом, которая за ночь успела основательно обледенеть и категорически отказывалась собираться. В итоге вышли поздно около 9 часов. Очень скоро удобный широкий гребень стал уменьшаться, пока не превратился в крутой ледовый склон, завершающийся снежными карнизами. Двигаться пришлось ниже гребня лицом к склону. Спустившись по льду метров 100, наши друзья вышли на скальный гребень «катынской пилы». На этом участке сделали дюльфер, единственное место всей прогулки, где в этом была необходимость, не считая спуска по крабу. Чистоплотный Товстун, в борьбе за чистоту маршрута вывернул кусок плохо лежащей скалы, за малым не на себя!

— Ты, в порядке??? — спросил Кеп, крепко сжимая страховочную веревку, когда гул камнепада начал понемногу затихать. Взятая с собой «половинка», связывающая друзей, показалась неожиданно тонкой и ненадёжной...

— Испугался я очень! — коротко отозвался Товстун и продолжил лезть на очередной жандарм пилы.

— Я тоже! — Кеп выдавал веревку, Товстун лез не быстро, стараясь более не нагружать зацепы на себя и непрерывно проверяя надежность породы. Постепенно страх отступил, движения ускорились. Новые сложности ждали перед выходом на западную Джанги. Скалы, засыпанные свежим снегом, были заглажены бесконечно намерзающим и тающим льдом. Товстун крался по остаткам льда, все ещё лежащего пятнами на гладких скалах, страховки практически не было. Постепенно склон становился все более и более ледовым... «Уф!» — вырвалось у обоих. Стало полегче. Но чем выше поднимались друзья, тем лед все глубже прятался под снег и в какой-то момент исчез в его толще.

— Товстий! Можешь что-нубудь придумать? — кричал снизу Кеп. Товстун уже несколько минут безуспешно капал снег в надежде забурить какой-никакой бур.

— Нет, Кеп, льда нет! — Друзей разделяло 50 метров крутого снежного взлёта.

— Тогда давай аккуратненько там!

— Даю!

Дальше двигались одновременно. Выбрались наверх уже в тумане. Уже около часа, как поднялся сильный ветер, облака потянулись сплошной чередой обволакивая собой всю стену. Немного растерявшись, какой же гребень выбрать свернули налево и метров через 10 как-то очень неожиданно оказались на вершине! Погода продолжала ухудшаться. Было около двух часов дня, но страшный ветер и очень плотная облачность, как-то сразу начали наводить мысли альпинистов о поиске ночевки. Следующие 100 метров спуска в перемычку между западной и главной Джанги показались раз в 10 длиннее. Видимость упала так, что стало трудно видеть дальше собственного носа. Перемычка оказалась достаточно широкой хотя и не слишком пологой. Кеп предложил остановиться и немного перетерпеть, в надежде, что хоть немного развиднеется, Товстун не возражал. На высоте порядка 5000 между двумя вершинами друзья чувствовали себя как в аэродинамической трубе. Очень быстро начали замерзать! Небольшие окна видимости лишь уверили в нецелесообразности дальнейшего движения и скорее выглядели как «заманухами». Дальше гребень становился широким и ориентироваться в непроглядном облаке было бы крайне затруднительно. Немного посидев, решили становиться на стоянку в перемычке.

Два часа спустя в склоне был вырыт окоп глубиной около метра и с наветренной стороны выстроена стенка. В палатке было удивительно тихо и тепло... Хотя ветер продолжал трепать и дергать за верхушку, Кеп и Товстун уже не обращали на него никакого внимания и предавались усладе игры в «балду». С интересом слушали «связь», единственная возможность узнать, что происходит там внизу... за этой БОЛЬШОЙ стеной!

Жандарм катынской пилы

Снежные просторы Большой стены

Безымянный южный отрог стены

Главная Джанги

День четвертый

Сегодня ночью Кеп и Товстун спали! Как много значит это слово! Такое незаметное внизу и такое ускользающее наверху. Холодно. Спальник отсырел и Товстун уже не укрывался пуховкой, но одев ее целиком, забрался в спальник. Проснулись в пять в надежде пораньше собраться и выйти, но как ни старались, копались до семи. Палатка покрылась ледяным панцирем и казалось, что промерзла насквозь. Пока Кеп собирался и паковался, Товстун пытался хоть немного размягчить ледовую броню палатки, что бы хоть как-то разместить ее в рюкзаке. Внутри горели две горелки и стенки начали понемногу отогреваться. Как и каждое утро на небе не было ни облачка. Все ещё дул ветер, но за ночь он сильно выдохся и почти не создавал дискомфорта. Выключили горелки, быстро вытащили дуги, но стоило попытаться сложить палатку, как оказалось, что она держиться колом и ни за что не согласна упаковываться в рюкзак.

— Кеп, и что теперь делать? — устав бороться с обледевшей тканью замерзшими руками, спросил Товстун.

— Да, х... хрен его знает! Давай примотаем снаружи пока не отмерзнет?!

— Что ж, давай... — согласился Товстун, хотя перспектива бродить с палаткой на рюкзаке не выглядела очень привлекательной.

Вышли... Кеп впереди, Товстун вторым, с примотанным к рюкзаку кое-как свернутым жмутом-палаткой. Быстро прошли Джанги Главную, взобрались на Восточную. Широкий не очень сложный гребень чередующийся подъемами и спусками оканчивающийся крутым снежным взлетом к вершине В. Джанги радовал и успокаивал друзей. Благодаря сильному ветру свежего снега было совсем немного. Солнышко только ещё подбиралось к снежному покрову, который после ночи отлично держал. С вершины взглядам друзей открылись снежные поля под Шота и массив Шхары! С замиранием сердца друзья смотрели на путь, который ожидал их впереди. Кеп, с утра отказавшись от еды, предложил немного перекусить под пиком Шота. И хотя Товстун успел позавтракать кашкой-вкусняшкой, с удовольствием подключился к идее Кепа и взялся кипятить воду. Немного подкрепившись, друзья двинулись дальше, впереди пила Шхары! Сложности ожидали их на уже старте. Первый жандарм выглядел непреодолимым препятствием, заканчивающийся ко всему большим карнизом. «Нависает-отбрасывает», — подумал Товстун. На верхушке жандарма насмешливо примостилась дюльферная петля. Потоптавшись на месте, решили пробовать «винтом справа», ещё со времени закрытия второго разряда Товстун знал, что это беспроигрышный способ преодоления жандармов. Выполнив траверс вправо, увидели возможный путь на вершину гребня. Сложность состояла в том, что вчерашняя непогода укрыла скалы коркой льда и свежего снега. Крепко уперевшись и не один раз вспотев, Товстун таки выбрался наверх, по пути оставив висеть свой рюкзак. Такой приём применяли еще на катынской пиле, и сегодня о нём вспомнят не один раз. За первым жандармом прекрасное место для ночёвки, где читались следы пребывания людей! Хорошей погоды оставалось всего ничего. Через час стену укрыло облаками, то и дело ударяя альпинистов порывами ветра и забивая им глаза снежной крупой. По описанию место для ночёвки оно же единственное вплоть до вершины западной Шхары можно найти только за пятым жандармом. Первый пройден, за ним второй третий и вот он пятый жандарм, но ночёвки нет. Дальше просто сбились со счёта и, наверное, только за «двадцать пятым» жандармом наши друзья выбрались в небольшую уютную мульду. Товстун принял Кепа и, успев уже порядком замёрзнуть, начал быстро вытряхивать на снег палатку и дуги. Кеп собрал одну дугу, Товстун вторую, которую бросил на снег рядом. Первую дугу вставили в палатку, руки потянулись за второй дугой, но там где она лежала еще минуту назад ничего не нашлось. Непрерывно сыпал снег.

— Кеп, Вот тут же она лежала??? — в глазах Товстуна было недоумение и непонимание.

— Ищи давай! — сказал Кеп уже ковыряя снег ногой! Толстый немедленно подключился к поискам. Еще через пять минут Кеп взялся за ледоруб и начал, как конь бороной, методично пропахивать склон. Товстун несколько раз заглянул в палатку, но чуда не произошло и, потерянная дуга все не появлялась. Подняли и несколько раз опустили палатку. Кеп пропахал уже всю мульду, даже там где дугой, наверное, и не пахло. Перспектива провести ночь, причём не одну, в нерастянутой палатке начала с ужасом прорисовываться в умах наших друзей. Кеп начал откровенно нервничать. Товстун тоже начинал волноваться: «Ну, не могла она никуда деться»! Кеп уже пару раз успел предложить вытащить оставшуюся дугу и положить ее на снег!

— Да, зачем Кеп? Ну, что это может дать? — все сомневался Товстун, хотя что-то подсознательно подсказывало, что в этом, наверное, что-то есть.

Товстун быстрым движением вынул дугу из палатки и положил её на снег. Тут же стало понятно, что ни присыпать снегом, ни потерять пропавшую дугу было абсолютно невозможно.

— А может так? — сказал Товстун, и немного подтолкнув, бросил ее вдоль склона, дуга как будто только этого и ждала, легко и немножечко лениво заскользила вниз по склону. На секунду растерявшись, Товстун было бросился догонять беглянку, которая скрылась в тумане облака, уже давно усевшегося на гребне.

— Ну, понятно! Кеп ты это видел!

— Видел! — сквозь зубы процедил Кеп, — Раньше у нас была хотя бы одна дуга!

Разбухтовав кусок верёвки, Товстун начал двигаться к краю мульды. Уклон быстро становился круче и поскользнуться вслед за дугами очень не хотелось. Один страховал, а второй всматривался в снежный склон мульды сквозь плотные облака, ему всё мерещилось, что он видит что-то на снегу. Пройдя метров 20.

— УРА! Кеп! Она! — Едва сдерживаясь от радости очень аккуратно Товстун подходил к черной дуге, упершейся в закручивающийся гребень и не желавшей катиться боком по свежевыпавшему снегу. Парой метров правее и чуть ниже, найдена и вторая дуга!!! Тоже уткнувшаяся в гребень. Если бы дуги скользнули чуть правее, то найти их могли бы разве что грузины. Сердце долго ещё колотилось и вздрагивало после происшедших событий.

Спальник окончательно пропитался влагой, даже в пуховке внутри спальника Товстун мёрз и никак не мог согреться. Казалось, рука прикасаясь к спальнику изнутри, примерзает к мешку. Сон приходил и уходил наскоками.

Все Джанги. Сняты с вершины Шота

Неизвестный грузинский хребет

Карнизы. Карнизы.

Жандарм "Ледовый"
между Главной Джанги и Джанги Восточной

День пятый

Впереди ждал подъём на Шхару Западную. Но до того еще два или три жандарма пилы. Последние жандармы приходилось обходить уже не в лоб, а траверсом по ледовому склону, вчера и сегодня уже второй раз у Товстуна спадала кошка с носка ботинка! «Как же это неприятно», — думал Товстун, нервно закручивая бур в лёд, чтобы поправить её. Преодолев несколько неприятных стенок, вновь встряли в откровенно сложный кусок скал.

— Как же мне все это надоело... — пробурчал Товстун, — Кеп, может быть ты первым пойдёшь?

— Может быть ты рюкзак снимешь? — парировал Кеп.

Без рюкзака, к которому по традиции снаружи была примотана замёрзшая палатка, Товстуну казалось, что у него выросли крылья, лезть было легко и приятно! Пройдя пол верёвки, выбрал свою ношу наверх и вновь взвалил ее себе на плечи. Кеп быстро и уверенно подходил. За пилой ещё один крутой снежно-ледовый взлет к вершине Шхары Западной. Час дня. Погода еще стояла, но всё говорило о том, что скоро она испортится. Солнце, давно перебравшись через гребень стены, нещадно топило снег, он стал мягким, глубоким и тяжёлым. Товстун всё время проваливался по колено и заваливался на бок.

— Может я пойду вперёд? — предложил Кеп.

— Да, давай!

Кеп тоже проваливался, но немного реже, он крался как кошка выискивая плотные островки в размокшем снегу. Идти приходилось по правой части гребня, который стал очень острым и влево свисал большими карнизами. Склон то и дело приносил новые сюрпризы, помимо мокрого и тяжёлого снега, временами он становился похож на оперение волшебной птицы. Поверх льда снег лежал тонкими перьями, на таких кусках выворачивало ноги: кошки, забитые снегом отказывались стоять на льду, снежные перья обламывались при малейшем нажиме — ноги выворачивались и быстро уставали. Гребень вел бесконечными подъёмами и спусками смотря вправо небольшим!

— Давай двигаться одновременно, — предложил Кеп.

— Согласен, только как будем страховаться?

— Гребешки страхуют!.....

Каждый целиком и полностью доверял друг другу и бесконечно был уверен в своём напарнике. Гребень — не стена, роль первого или второго практически не выражена, каждому нужно делать одинаковую работу. Впереди друзей поджидало ещё одно чудо горного рельефа. Порядка 80 метров очень острого гребня соединяющего собой как бы восточный гребень Западной Шхары и западный гребень Шхары Главной. Как будто кто-то натянул слеклайн. Верхушка «слеклайна» висит небольшим снежным карнизом, снег мягкий и пушистый на той его части которая хоть как-то держит едва помещается две ноги. Сначала Кеп, а за ним Товстун как канатоходцы чуть дыша преодолели этот удивительный, такой красивый и страшный участок.

Погода исчезла, как будто и не было её никогда. Видимость — и это слово кануло в Лету. Одно хорошо, что гребень очень остр и свернуть с него просто немыслимо. На очередном спуске Кеп попросил немного придержать и замолчал на некоторое время! Веревка перестала выбираться, исчерпав свое терпение, Товстун направился к краю очередного плеча. Метрах в пяти ниже по склону, барахтался в снегу Кеп, завалившись вниз головой, одна его нога застряла в небольшой трещине, слышался негромкий, но отборный мат.

— Кеп, что там у тебя? — спросил, невольно улыбаясь, Товстун, — у тебя всё в порядке?

— Да, всё хорошо вот только нога застряла, никак не могу выбраться.

Сейчас я тебе помогу. — Товстун взял чуть правее сделал три шага и на четвертом провалился в ту же трещину и повис вниз головой рядом с Кепом. — …...........тить...........Следующие пять минут вместе и каждый в отдельности наши друзья боролись с капканом. Пока серия удачных манипуляций не позволила Товстуну выбраться.

— Так, Кеп, значит носок тянешь на себя, и как бы пяткой вперёд вынимаешь ногу.

— Не получается!

— Получится, у меня только что так получилось!

Ещё минута и Кеп, освободившись, благополучно скатился в понизинку. День быстро подходил к концу, а гребень даже и не думал заканчиваться. Ноги еле-еле переставлялись. Каждый шаг требовал огромных усилий. Товстун на протяжении всей прогулки просил помощи, защиты и сил у Всемогущего. И не переставал уговаривать себя делать каждый следующий шаг. Немного развиднелось и впереди ОНА! Цель всей прогулки, как для себя определил ее Товстун, была совсем рядом — вершина Шхара Главная. Ветер постоянно давил справа и помня площадку за вершиной, открытую всем ветрам, как макушка лысой головы, решили остановиться в мульде, в часе не доходя Шхары. Палатку ставили, не выпуская дуг из рук. Ночью было очень холодно.

Между Шхарой Западной и Главной

Многогранная стена

Между Шхарой Западной и Главной часть 2

Широкий гребень

День шестой

Вышли в семь. И через час стояли на вершине. У Кепа сильно мерзли ноги, так что он практически их не чувствовал. Поэтому перед Восточной Шхарой сделали остановку, Кеп вынул ноги и подставил их под тёплые лучи утреннего солнца. Товстун расправил палатку и немого отогрев, сумел таки спрятать её в рюкзак. Чуть выше Краба наши друзья встретили группу, которая двигалась им на встречу. Следы ребят очень помогли нашим героям преодолеть ледопад. И в три часа Кеп и Товстун с удовольствием сбросили рюкзаки на хижине.

— Ну что теперь можно? — спросил Товстун.

— Теперь можно! — немного уставшим голосом ответил Кеп, — С ГОРОЙ, Толстый! Простим друг другу!

Друзья крепко обнялись. Стоя возле хижины Дж. они то и дело бросали взгляд на весь тот БОЛЬШОЙ путь, который они шли последние пять дней…

На Вершине Шхары Главной,
вид на Стену

На Вершине Шхары Главной,
вид в сторону спуска

P.S. За предоставленные фотографии огромное спасибо Джону Полтавцу и Сане Заколоднему